Это просто эхо - Роман Бобза

Она, видя мой энтузиазм, но и мои сомнения, сделала всё сама. Мне осталось только двигаться и получать удовольствие. Она лежала на спине. Я лежал на ней, засовывал пенис до упора и извлекал. Сколько мы так куражились, не знаю. В какой-то момент я почувствовал, что невероятно устал. Я собрал оставшиеся силы и кончил.

– Понравилось? – спросила она.

Я улыбнулся, слабо кивнул и лёг на диван. Через мгновение я спал глубоким сном. Так спят киты в Тихом океане.

Я почувствовал, как кто-то слабо толкает меня в плечо, и разлепил глаза. В комнате было темно, за окном сгустилась ночь. Свет ночника в углу был слаб, ненавязчив. У дивана стояла Ленка и смотрела на меня.

– Отдохнул?

Я кивнул.

– Пойдём есть.

Мы сидели на кухне, ели горячие бутерброды с сыром и помидором, пили зелёный чай.

– Как ты? – спросила Лена. – Сильно устал?

– Да.

– Что будем делать дальше?

Я отпил немного чая из чашки, посмотрел на ночь за окном. Мне не хотелось её обманывать. И я решил подвести разговор к этому.

– Скажи, тебе интересно, какой я человек? Только честно. Не бойся меня обидеть.

Она задумалась на некоторое время. Сделала несколько глотков из чашки.

– Мне нравится, – сказала она, – заниматься с тобой сексом. В процессе я могу узнать твой характер и то, что у тебя внутри. Узнаю – хорошо, не узнаю – так тому и быть. Важнее для меня иметь парня, нормального по характеру, с которым я могу удовлетворять свои потребности. То есть…

– Заниматься сексом, я понял. Я думаю примерно также. Проводить вместе ночи, гулять. Жить раздельно. Я люблю гулять и встречаться, ведь это намного лучше одиночества (я врал: одиночество было частью моей натуры, и любил я его не меньше, чем картофель фри). Но иногда мне нужно побыть одному, решить для себя важные вопросы, что-то прояснить. Поэтому, если я вдруг исчезну на время, не стоит в слезах сожалеть, что ты со мной повелась. Просто в этот момент тараканы в моей голове строят дамбу.

Ленка засмеялась.

– Хорошо, не буду сожалеть. А теперь, – она подсела ближе и засунула ладонь мне в шорты, затем в трусы. Её пальцы коснулись моего члена.

– Что ты делаешь?! – спросил я, онемев от удивления.

– Ты слишком напряжён, тебе нужно расслабиться.

Она стянула шорты и трусы. Член потяжелел и напрягся. Ленка стала на колени и взяла его в рот. Я почувствовал всеобъемлющее тепло и закрыл от удовольствия глаза.

Когда она закончила, мы перешли в комнату. Я разделся, пошёл в ванную и принял душ. Чувство опустошённости царило в голове и мошонке. Спать совсем не хотелось. Струйки горячей воды приятно стекали по телу.

Вернувшись, я застал её лежащей на диване и разглядывающей потолок.

– Ты в порядке? – спросил я. – Если хочешь, душ в твоём распоряжении.

– В доме моих родителей давно не белили потолок. Каждый год на нём появляются трещины, как морщины на стареющем лице. Лице, которое всю жизнь смотрит на меня. И над диваном, на котором я сплю, трещины очень похожи на череп.

Она замолчала. Встала с дивана:

– Спать хочется.

Она ушла в ванную. Чувствовал я, что настроение её ухудшилось. Подумал, что это я в чём-то виноват, и тут же отмёл эту мысль.

Пока она принимала душ, я сменил простынь, постелил на диване, достал подушки и одеяло. Сонливости не было и следа. Я сел в кресло в углу, где стоял стол, достал книгу Керуака «На дороге» и стал читать.

Услышал, как дверь в ванную открылась и закрылась, повернул голову. Лена стояла в дверном проёме, завернутая в полотенце.

– Всё в порядке? – спросил я.

– Никогда не жалел, что нам постоянно требуется секс?

– Жалел. Когда нет нужного человека, приходится или терпеть, или дрочить. Терпеть не каждый сможет. Всегда проще сдаться.

– Каждый раз после секса личность моего тела ликует. А моя личность молчит. Её не нравится секс. Она чувствует себя разорванной на клочки. В детстве мне часто снился кошмар: из темноты тянутся руки, их много и они серые. Каждая хочет взять себе кусочек меня. Они хватают за руки, ноги, уши, тянут и разрывают меня.

– Что тут скажешь. Никуда не денешься. Один выход – терпеть разорванность до старости.

– В такие моменты смерть кажется избавлением, а не страшной карой.

– Поспи, тебе станет лучше. Может, валерьянки дать?

Она улыбнулась, но в глазах её плавала грусть, серая, как дождевая вода.

– Не стоит. Просто посплю.

Она повесила полотенце на дверь, легла на диван, свернулась калачиком и укрылась одеялом.

Светильник освещал только угол, в котором я сидел. Но я всё равно спросил:

– Свет не мешает?

– Нет, всё в порядке, – сказала она. В голосе чувствовалась слабость.

На некоторое время я погрузился в текст. Когда очнулся, Лена ровно сопела под одеялом. Я положил книгу на стол, встал и пошёл на кухню. В прихожей и кухне было темно. В этой темноте я подошёл к окну, открыл форточку и закурил сигарету. Сотни рук, подумал я. «Сотни рук, которые тебя разрывают».

В чайнике было немного заварки. Я сделал чай и стал у окна с чашкой в руке. Я ещё не знал, что впереди, во взрослой жизни, ждёт меня разочарование, страх, падение и подъём, множество проблем и врагов, одиночество до определённой поры и жалкое существование до непредсказуемого успеха. И что потом, когда всё это со мной произойдёт, тысячи рук будут разрывать меня во сне. И только тогда я пойму, из-за чего Лена сделал тот решающий шаг. Тогда я вспомню слова отца: «Жизнь так устроена: печали, неудачи и проблемы лезут из всех щелей. И то, что этой грязи не убывает, говорит, что она – неотъемлемая часть жизни».

Утром я встал рано, приготовил салат с фасолью и сухариками и омлет. Когда Ленка проснулась и почистила зубы, мы позавтракали. Потом я провёл её до остановки, подождал, пока приедет её маршрутка, дал денег на дорогу. Ленка выглядела уставшей. Она обняла меня.

– Не падай духом, – сказал я. – Увидимся в универе.

Она села в маршрутку и уехала.

Роб фанател от шашек. Занятий и дел на воскресенье не было. Поэтому, проводив Лену, я позвонил ему.

– Здоров. Сыграем?

– Во сколько подъезжать?

– Давай минут через сорок. Сможешь купить чипсов и попить чего-нибудь?

У Роба всегда имелись деньги. Семья у него была небогатая – мать и бабушка – и денег ему почти не высылала. Когда молва о его таланте разнеслась по университету и общежитию, студенты, преподаватели, их родственники ринулись к нему с разными заказами. Что Роб только не рисовал: и рисунки для маек, и татуировки, и портреты, и даже модели одежды. Ничего этого не было бы, как и не было бы денег, если бы эти люди не видели, как превосходно он рисует. Часть денег он оставлял на проживание, остальное отсылал семье.

– Всё куплю, – сказал он.

Я принял душ. Потом проветрил квартиру и сделал влажную уборку.

Стало снова пусто и тихо. Тишина умеет звучать. Я присел на минутку, по крайней мере, так себе сказал. Очнулся только, когда услышал стук в дверь. Это был не сон. Чувство счастья, как тёплое спокойное море, заполнило меня. Я открыл дверь и впустил Роба в квартиру.

– Здоров, – он пожал мою руку и протянул пакет. – Здесь пиво и чипсы.

Я отнёс пакет на кухню. Роб снял обувь, повесил куртку на вешалку и прошёл в комнату. Высыпав чипсы в большую тарелку, я взял её, стул и пошёл в комнату.

Дешёвый набор шашек лежал на столе. Роб привычно стал расставлять шашки на картонке с чёрными и белыми квадратами. Я поставил тарелку с чипсами на столе, отдал ему стул и сел в кресло.

– Поехали, – сказал я.

Первая партия была напряжённой, поэтому мы молчали. Когда партия подходила к концу, Роб отхлебнул пива из бутылки и спросил:

– Ну как сходил с Ленкой?

– Очень хорошо, – сказал я. Моё внимание было поглощено игрой. По крайней мере, мне хотелось так думать.

– Она Юле все мозги прожужжала. Зацепил ты её.

Я передвинул шашку вперёд.

– Сейчас мне не это нужно.

– Конечно, – сказал Роб.

– Не знаю, что с ней делать. Я объяснил, что мне от неё только секс нужен. Она сказала, что полностью согласна с такими отношениями.

Роб оторвал взгляд от доски и посмотрел на меня.

– А мне совсем не верится, – сказал я. – Это мы может мириться с одиночеством. Потому что точно знаем, чего хотим от этого мира. А женщины… они боятся его, как огня. Тревога какая-то. Со вчерашнего дня висит надо мной, как камень.

– Так всегда будет, – сказал Роб. – При любых переменах. От этого никак не избавиться. Нужно привыкнуть и жить с этим.

Роб перескочил через две моих шашки и поставил свою в дамки.

– Рассеян ты сегодня.

– Да. Ладно, мастер Йода. Сейчас я тебе устрою.

Я отбил две шашки Роба, выстроил небольшой фронт и прорвался к нему в тыл.

– Разошёлся, – пробурчал Роб.

Мы доиграли эту партию, потом ещё две, доели чипсы и выпили всё пиво. Я захмелел, чувствовал, будто голова наполнена тёплым солнечным светом. Игра сегодня не шла. Поэтому мы покинули квартиру, спустились по лестнице. Было всё равно, куда идти. Мы вышли из подъезда, перешли дорогу и пошли по засаженной деревьями полоске земли вдоль реки.